Ольга Курганова: «Я - медик в третьем поколении»

Чуть больше ста лет назад, 1 ноября 1920 года, в Саратове разъездной врач А.С. Вартанов принял первый вызов к больному. Эта дата считается временем основания Саратовской городской станции скорой медицинской помощи. Можно только предполагать, в каких непростых условиях работали бригады скорой помощи в начале прошлого века, перевозя больных на повозках, запряженных лошадьми, каретах и первых санитарных автомобилях.

За вековую историю условия работы на скорой кардинально изменились, но сам труд врачей и фельдшеров легче не стал, скорее наоборот. Бешеный ритм работы, бессонные ночи и постоянный риск для жизни – типичные будни работника скорой. Какие опасности подстерегают доктора, приехавшего к пациенту, как стать хорошим диагностом и часто ли приходится принимать роды в машине? Об особенностях своей профессии рассказывает врач скорой медицинской помощи подстанции №8, член первичной профсоюзной организации Саратовской городской станции скорой медицинской помощи Ольга Курганова.

До роддома не доехали

В условиях пандемии бригадам скорой помощи приходится работать в авральном режиме. Телефон экстренной службы «03» не умолкает ни на минуту: люди звонят даже из-за легкого недомогания, подозревая у себя коронавирусную инфекцию.

Сердечные заболевания, бронхиальная астма, боли в животе, аппендицит, почечные колики, - наиболее частые причины вызовов бригады скорой помощи во все времена. В этом году рекорды бьют обращения с температурой.

Обидно бывает, когда вызовы оказываются ложными, или человек вдруг почувствовал себя хорошо, и наша помощь ему уже не нужна. Мы просим в таких случаях сообщать нам об отказах, потому что, отправляясь к так называемым мнимым больным, мы теряем время и упускаем возможность помочь другому человеку, которому в этот момент мы остро необходимы.

Часто вызывают на улицу со словами: «там человеку плохо». Когда приезжает скорая, его либо уже нет на месте, либо он отказывается от медосмотра. Прохожие, увидев на улице лежащего гражданина, даже не удосуживаются спросить, нуждается ли он в медицинской помощи. Может, ему просто надо помочь подняться. Бывают, конечно, с инсультами, но гораздо реже. В основном категория «уличных пациентов» - либо пьяные, либо бездомные. Но скоро зима, и все равно придется их «вытаскивать», чтобы они не обморозились.

Некоторых подопечных потом долго вспоминаешь. 6 лет назад мне впервые пришлось принять роды в машине скорой помощи - прямо на территории 3 роддома. Родился крепкий, здоровый мальчик. А через несколько лет из того же самого микрорайона я забираю в роддом другую будущую маму. Ее провожает приятельница с мальчуганом лет пяти, которая подбадривает ее, говорит, чтобы ничего не боялась, тем более что сама она пять лет назад родила в машине скорой. «Я добавляю: «Да, на территории 3 роддома». Она в ответ удивленно: «Так это вы были тогда? А мы вас потом искали». Но с подругой моей пациентки, к счастью, все обошлось – в роддом прибыли вовремя.

С риском для жизни

На скорую я пришла работать 12 лет назад. Когда приняла решение уйти из стационара, родные были против: ездить ночью по адресам – страшно и опасно. Да, определенный риск, конечно, присутствует. Но где его нет?

За последние годы в моей практике, к счастью, не было серьезных происшествий. Однако в свое время наша бригада несколько раз нарывалась и на пьяных людей, и на сборища наркоманов.

Правда, последние, когда видят товарища, теряющего признаки жизни от передозировки, и врача скорой, пытающего его реанимировать, почему-то сразу становятся тихими. А вот любители «зеленого змия» могут быть совершенно непредсказуемыми.

Однажды, помню, поступил вызов на отравление таблетками. Заходим в квартиру: перед нами - мужчина – шкаф, невообразимо огромных размеров. Помимо того что он выпил чуть ли не всю пачку лекарств, он был еще пьяный, хотя и крепко держался на ногах. И вот он поворачивается и смотрит на нас ошалевшими глазами. Родственники, предчувствуя неладное, в этот момент выталкивают нас из комнаты со словами: «Уходим отсюда». Мы все выбежали на улицу и сели в машину. Пациент последовал за нами, по пояс одетый, а это была зима. Постучал кулаками себя в грудь, что-то невнятное прокричал, обтерся снегом, потом вдруг «прозрел», увидел скорую и подошел к машине. Я вышла, несмотря на просьбы родственников остаться. «Это вы ко мне приехали? Ну раз приехали, давление мне померьте», - пробормотал он едва внятно. Мне, конечно, пришлось измерить ему давление, а потом прибыла полиция, и мы его госпитализировали.

Угадать, что на самом деле ждет тебя, сложно. Уже на интуитивном уровне чувствуешь, что здесь подстерегает опасность. Когда видишь пациента со стеклянным взглядом или агрессивно настроенного, понимаешь, что в данный момент лучше уйти и осмотреть больного в присутствии правоохранительных органов.

Но за годы работы чувство страха притупляется. Тем более если в квартире находятся родные, всегда спокойнее, потому что они знают, чего ожидать, и контролируют ситуацию. И, конечно, с нашей стороны никогда нельзя идти на конфликт. Если чувствуешь угрозу для жизни, лучше попытаться сгладить ситуацию и спокойно уйти. А в основном пациенты адекватные. Был один, правда, на Увеке с самострелом – выстрелил себе в грудь из ружья, и еще один с 42 ножевыми ранениями. Но в этих случаях уже не думаешь об опасности и обстоятельствах, приведших этих людей к трагедии, а действуешь на автопилоте, оказывая пострадавшим срочную помощь.
В свое время мы работали по одному, и, заходя в квартиру, понимали, что случиться может всякое. Но вот уже несколько лет, после объединения двух подстанций, на вызов приезжают либо два фельдшера, либо фельдшер и врач.

Когда счет идет на часы

Помимо рисков для жизни, работать на скорой физически тяжело. Особенно когда речь идет о транспортировке больного в машину. Не всегда есть родственники или соседи, которые могут помочь. Порой приходится брать на себя функции санитаров. Хотя мы не обязаны нести пациента на носилках, но как мы не понесем его, если надо? Если нужно срочное врачебное вмешательство и счет идет на часы?

Есть ситуации, которые не терпят промедления, например, при инфарктах. В Саратове очень хорошо поставлена кардиохирургическая служба, важно лишь вовремя привезти больного и по дороге в больницу провести все необходимые манипуляции. Если нет противопоказаний к стентированию, мы везем пациента в кардиохирургию, где нас уже ждет операционная бригада. При таком оперативном и малоинвазивном вмешательстве люди восстанавливаются в короткие сроки практически без инвалидности.

Медработники скорой должны быть хорошими клиницистами, чтобы правильно поставить диагноз и определить тяжесть состояния больного. Нередко случается, что нас вызывают по одним симптомам, а у человека выявляется совсем другое заболевание. В моей практике был случай, когда у пожилого мужчины произошла задержка мочи и отекли ноги вплоть до брюшной полости. Родственники думали, что проблемы с почками, а оказалось, что это инфаркт миокарда недельной давности. Все приходит с опытом. В каждом случае нужно искать причину тревожных симптомов, которая может быть тщательно замаскирована.

Без сна и отдыха

За смену, которая длится 24 часа, приходится объезжать по 25-28 адресов. Как заступаешь в 8 утра на дежурство, так до следующего утра на ногах. Самое тяжелое время, когда чувствуется усталость и хочется спать, – с трех часов ночи до рассвета. Я научилась восстанавливаться за 10-15 минут. Пока едем на адрес, отключаешься, засыпаешь.

Если раньше шквал вызовов прекращался приблизительно к пяти утра, то сейчас времени на то, чтобы перевести дух, совсем нет. Конечно, нам положен 30-минутный обед, ужин – это никто не отменял. Ну и если заезжаем на подстанцию после травм или кровотечений: когда санитары моют машину, есть возможность передохнуть и перекусить.

Не каждый может выдержать такой напряженный ритм работы. Моя старшая дочь проработала на скорой 1,5 года – больше не смогла. Сейчас трудится медсестрой в ковидном госпитале.

Хотя для меня самое сложное – не физическая, а психологическая нагрузка. Особенно сейчас, когда в связи с наплывом вызовов, приезжаем к пациентам с задержкой. В основном люди относятся с пониманием. Но есть и те, которые высказывают недовольство. Пытаешься нивелировать ситуацию, не обращать внимания на чужие негативные эмоции. Особенно если вижу, что человеку нужна экстренная помощь, говорю родственникам: «Вы можете жаловаться, это ваше право, но давайте я сначала окажу помощь пациенту». Дело в том, что диспетчер работает на расстоянии и не всегда может понять, куда нас отправить в первую очередь. Иногда вызов звучит как экстренный, а приезжаем – ничего сверхординарного нет: ни судорог, ни потери сознания. Банальная истерика.

От любви к людям – до любви к животным

Работая врачом, человеку надо постоянно учиться, совершенствовать свои знания; и это та специальность, которую нужно любить. Любить не только свою профессию, но и людей – если к пациентам относиться равнодушно, то не сможешь с ними работать.

В этом году в нашу скорую пришли несколько молодых фельдшеров – все ребята молодцы, стараются, постигают азы нашей профессии. Теоретические курсы и практические занятия с ними ведут опытные сотрудники станции. Совсем скоро они станут настоящими специалистами. Со мной работает Виктория Лозбякова. Я лишь два дежурства с ней отработала и ушла на больничный. А когда вышла, была приятно удивлена, как многому она научилась за эти несколько недель.

Сама я медик в третьем поколении: отец работал вирусологом и бабушка – участковым врачом. А мне с детства хотелось заниматься животными, изучать их жизнь в естественной среде обитания. Родители предупредили: в этом случае мне придется жить в заказнике или заповеднике, вдали от цивилизации, а врачи нужны всегда и везде. В результате поступила в Вольское медучилище, которое закончила с отличием. Затем пошла в институт.

Пока училась в медучилище, подрабатывала санитаркой в центральной районной больнице и ездила волонтером на скорой помощи. После вуза устроилась в медсанчасть Саратовского подшипникового завода в терапевтическое отделение. Но вот родился первый ребенок, через несколько лет на свет появились двойняшки. Работать врачом пять дней в неделю с тремя маленькими детьми было тяжело, да еще не до пяти вечера, а иногда до 10 или 12 ночи. И я ушла в скорую, где график работы – сутки через трое – меня вполне устраивал.

Сейчас у меня четверо детей – все девочки. Старшей 26 лет, младшая учится в 9 классе. Одна из двойняшек – средняя дочка – поступила в этом году в ветеринарный институт.

Быть многодетной мамой – непростая работа. Да и условий тогда особых не было: комната в общежитии на пятом этаже, куда нужно было подниматься с двумя малышами на руках и двумя колясками. Не знаю, откуда черпала силы. Наверное, в своих девочках, ведь дети – это самое главное, они расцвечивают нашу жизнь яркими красками. Детей воспитывала личным примером, в атмосфере любви и добра.

Вообще доброта – основа взаимоотношений в нашей семье. Это проявляется и к людям, и к животным. В нашем доме живут четвероногие питомцы – собаки породы русский той. Я нахожу в них отдушину. Они рады тебе в любой ситуации. Погладишь их, и куда девается усталость, плохое настроение…

Я с детства хотела собаку. Родители не разрешали, и когда мы жили в Вольске в частном доме, вместо щенка завели для меня… козу. Я ее дрессировала, конечно, но мечта о преданном четвероногом друге меня не оставляла.

Помню, в школьной столовой не доедала обед и остатками кормила дворняжек, живущих на улице. Начальная школа была далеко, через гаражи, и я каждый раз останавливалась возле них, чтобы поделиться с собаками своей провизией. Однажды даже пальцы себе отморозила.

Я и сейчас подкармливаю бездомных животных. Живу по принципу: если не я, то кто? Ведь больше никто не будет этого делать. А я не могу пройти равнодушно мимо того, кто нуждается в помощи. Животных так же жалко, как и людей. И для того чтобы им помочь, много не надо. Просто чуточку доброты.

Татьяна Саухина

• < Назад
• Вперёд >